29 февраля умер мой муж. Надо же, именно в тот день, который появляется в календаре раз в четыре года! Получается, что у его смерти даже годовщины не будет. Но не это главное, главное - непроходящая боль.
Он умирал целый месяц. В больнице. В условиях, которые трудно назвать цивилизованными. Попал он туда еще в декабре, сначала пошел на поправку, уже зашла речь о выписке. Но тут ему опять стало хуже, потом еще хуже, затем совсем плохо. Далее - реанимация и... слова соболезнования, произнесенные заведующим отделением.
Последний месяц я ездила к нему каждый день. Он был очень слаб и без посторонней помощи обходиться не мог. Я приносила ему еду, помогала переодеваться, выносила судно, но главным было общение. Наверное, в это трудно поверить, но с моим приходом он оживал. Откуда-то появлялись силы, физические и моральные. Как он меня ждал, как радовался моему приходу! Мы строили планы на будущее, в апреле собирались поехать к нему на родину, но... не сложилось.
О серьезности его положения я знала, врачи рассказали. И видела, что он угасает. Но надеялась на чудо и верила в него. Чуда не произошло.
За несколько дней до его смерти, вернувшись поздно вечером из больницы, я позвонила мужу, чтобы сказать, что я дома, что добралась нормально. И вдруг услышала: "Я тебя очень, очень люблю". Положив трубку, я расплакалась. Уж очень это было похоже на прощанье. В общем-то, так оно и было. На следующий день он попал в реанимацию, и больше живым я его уже не видела.
Мы были единым целым. Встретившись достаточно поздно (мне было под сорок, ему - за сорок), мы оба поняли, что наша встреча - это подарок судьбы. Двенадцать лет вместе. Лет отнюдь не безоблачных, но очень и очень счастливых. Двенадцать лет полного единения, слияния двух душ в одну, которая сейчас так грубо порвана по живому.
Муж очень боялся пережить меня. После смерти своих родителей - его отец пережил его мать на несколько месяцев - муж как бы в шутку взял с меня обещание, что я не уйду раньше него. Давая его, я искренне считала, что женщине в данной ситуации легче, что она всегда найдет, чем заняться. И оказалась неправа. Да, я продолжаю работать. Конечно, это отвлекает. Но квартира запущена, а холодильник пуст. У меня не получается заниматься хозяйством. Занятые руки и незагруженные мозги - это прямой путь к сумасшествию. Я постоянно корю себя, пытаюсь понять, кто виноват, где та точка невозврата, когда что-то еще можно было изменить.
Понимая умом, что муж уходит, я отпустила его. Может быть, зря? Может, нужно было бороться дальше?
Сейчас мне говорят, мол, у тебя дети и внуки, ты должна жить для них. Но разве я кому-то что-то должна? Я не хочу жить. Нет, хотя я человек неверующий, но суицидальных намерений у меня нет. Я просто не вижу смысла в этой жизни.
У меня есть еще три задачи, которые я перед собой поставила: захоронить урну с прахом (давно бы это сделала, но проблемы подкинули родственники мужа), поставить ему памятник и съездить в Израиль. Наверное, последняя кое-кому покажется бредом, но это не так. Мы собирались туда вдвоем, и для нас обоих эта поездка была чем-то большим, чем путешествие в новую страну. Не отдыхом, не развлечением. Чем-то совершенно другим, для чего я долго не могла подобрать подходящего слова. Теперь оно нашлось, это миссия. Только почему, пока еще я не поняла.
А потом можно уходить. Как - не знаю. Надеюсь, этот вопрос решится без меня.