Здравствтуйте, Уважаемые!
Не знаю, известен ли вам этот человек. Этот потрясающей красоты человек. Его имя -Ник Вуйчич. Он - самый настоящий герой. Комментировать не буду. Просто найдите время и посмотрите эту лекцию. Мне стало стыдно, за свою слабость...Надеюсь, что многие пересмотрят свою жизнь.
https://video.yandex.ru/users/legenda-rin/view/58/
Герой нашего времени
-
Желаю счастья
- Свой человек
- Сообщения: 914
- Зарегистрирован: 03 июл 2008, 17:27
Несколько лет назад на Параолимпийских играх в Сиэтле девять атлетов – калеки и инвалиды – встали на стометровую беговую дорожку. После выстрела стартового пистолета все устремились к финишу. Все желали выиграть. Но тут один мальчик споткнулся, закувыркался и упал на дорожку, потом громко заплакал. Остальные восемь бегунов, услышав плач, замедлили бег и оглянулись. Увидев упавшего мальчика, они сперва остановились, а потом побежали обратно – все. Одна девушка с синдромом Дауна присела возле мальчишки и стала его целовать, приговаривая: «Сейчас лучше?» Наконец все девятеро обнялись и двинулись к линии финиша. Все зрители на стадионе встали и зааплодировали. Те, кто был там, до сих пор рассказывают эту историю.
Последний раз редактировалось Сестра Лю 14 июн 2010, 10:22, всего редактировалось 1 раз.
А это один из известных спортсменов параолипиады:
Прежде чем немного рассказать об этом мужественном человеке, поясню, что такое параолимпиада.
Параолимпийские игры — международные спортивные соревнования для инвалидов. Традиционно проводятся после главных Олимпийских игр, а начиная с 1992 — в тех же городах; в 2001 эта практика закреплена соглашением между МОК и Международным паралимпийским комитетом (МПК). Летние паралимпийские игры проводятся с 1960, а зимние параолимпийские игры — с 1976.
Название «паралимпийский» образовано от греческой приставки «пара» — «около, наряду»; имеется в виду параллелизм и равноправие паралимпийских соревнований с олимпийскими. Название никак не связано с термином паралич. Паралимпиада — в мире считается практически таким же выдающимся событием, как и сама Олимпиада.
Оскар Писториус теперь уже не только самый известный спортсмен параолипиады, но он еще тренирует новое поколение спортсменов из числа людей с ограниченными возможностями.
Оскар Писториус завоевал уважение всего мира, его с любовью называют вторым Маресьевым.
Прежде чем немного рассказать об этом мужественном человеке, поясню, что такое параолимпиада.
Параолимпийские игры — международные спортивные соревнования для инвалидов. Традиционно проводятся после главных Олимпийских игр, а начиная с 1992 — в тех же городах; в 2001 эта практика закреплена соглашением между МОК и Международным паралимпийским комитетом (МПК). Летние паралимпийские игры проводятся с 1960, а зимние параолимпийские игры — с 1976.
Название «паралимпийский» образовано от греческой приставки «пара» — «около, наряду»; имеется в виду параллелизм и равноправие паралимпийских соревнований с олимпийскими. Название никак не связано с термином паралич. Паралимпиада — в мире считается практически таким же выдающимся событием, как и сама Олимпиада.
Оскар Писториус теперь уже не только самый известный спортсмен параолипиады, но он еще тренирует новое поколение спортсменов из числа людей с ограниченными возможностями.
Оскар Писториус завоевал уважение всего мира, его с любовью называют вторым Маресьевым.
-
Delfina
- Администратор
- Сообщения: 18756
- Зарегистрирован: 18 июн 2008, 16:14
- Пол: женский
- Откуда: СССР
Re: Герой нашего времени
Спасибо за тему!Желаю счастья писал(а):Здравствтуйте, Уважаемые!
Не знаю, известен ли вам этот человек. Этот потрясающей красоты человек. Его имя -Ник Вуйчич. Он - самый настоящий герой. Комментировать не буду. Просто найдите время и посмотрите эту лекцию. Мне стало стыдно, за свою слабость...Надеюсь, что многие пересмотрят свою жизнь.
https://video.yandex.ru/users/legenda-rin/view/58/
Это тоже о Нике https://botinok.co.il/node/38479.
Всего 7 минут видео о его жизни, которое заставляет плакать и... любить жить! Этот парень даже плавать умеет.
На Победишь.ру тоже есть тема о нем https://pobedish.ru/forum/viewtopic.php? ... &sk=t&sd=a
Всего 7 минут видео о его жизни, которое заставляет плакать и... любить жить! Этот парень даже плавать умеет.
На Победишь.ру тоже есть тема о нем https://pobedish.ru/forum/viewtopic.php? ... &sk=t&sd=a
Параолимпийские игрыLadyS писал(а):вау
нет слов
дайте ссылку, где можно еще почитать про параолимпийские игры
Почитайте еще о Мишеле Петруччиани, потрясающий музыкант, который преодолел барьер инвалидности и стал любимцем публики:
В январе 2009 году исполнилось 10 лет со дня смерти выдающегося современного джазового исполнителя и композитора Мишеля Петруччиани, ему было всего 36 лет. Но за такой непродолжительной отрезок времени Петруччиани успел записать более 30 дисков с произведениями собственного сочинения и объездить множество стран с концертами.
Такая музыкальная плодовитость была одновременно благодаря и вопреки его врожденному недугу – незавершенному остеогенезу. Это очень редкое заболевание. В результате врожденного генетического дефекта костная ткань не в состоянии выполнять свою основную функцию – быть опорой и надежным каркасом. Замедляется и прекращается рост, кости хрупки, «хрустальны», поэтому часты переломы от самых незначительных движений.
К счастью руки Мишеля Петруччиани были крепкими и сильными, что позволяло мальчику проводить за инструментом по 8 часов в день. Встреча с музыкой и желание связать с ней жизнь были в какой-то мере предопределены: его отец держал магазин музыкальных инструментов и сам играл на гитаре. В 4 года Мишель увидел по телевизору выступление Дюка Эллингтона. «Я хочу играть на этом,»- сказал он, указывая на пианино. В ближайшее Рождество родители подарили ему детское пианино. Однако сын потребовал настоящий инструмент, а подарок быстро разнес молотком на кусочки. Видя серьезность намерений, отец купил ему старое пианино, переделав его так, чтобы мальчик мог доставать до педалей. 8 лет мальчик занимался добросовестно и неотступно, изучая классический репертуар.
Его настойчивость в овладении инструментом скоро стала сказываться. К 9-ти годам Мишель прекрасно владел клавишными инструментами. Мальчик стал помогать отцу в магазине в качестве инструменталиста-демонстратора.
Однажды в магазин вошла некая дама и, услышав игру Мишеля на органе, пожелала приобрести такой же инструмент для своего сына. Пару дней спустя они вернулась в магазин и пыталась призвать к ответу продавцов. Дескать, ей продали неисправный орган, т.к. ее отпрыск такого же возраста, как и Мишель, никак не мог извлечь из инструмента такие же чарующие звуки. Петруччиани-старшему пришлось потратить немало времени, чтобы убедить даму в том, что дело вовсе не в органе, а в уникальных способностях его сына.
Примечательно, что письмом и чтением мальчик овладел позже умения хорошо играть на пианино. После 8-ми лет добросовестного изучения классической музыки Мишель Петруччиани переключился на джаз: его привлекали практически бесконечные импровизационные возможности джаза.
Отец много занимался с мальчиком. Нагрузки и требования в музыке были почти как у братьев. И за это Мишель был бесконечно благодарен отцу. «Он дал мне все,- пишет Мишель. Он позволил исследовать и в полной мере ощутить произведения великих джазменов. Отец научил меня тому, что жизнь музыканта это прежде всего работа, требующая постоянных усилий и много энергии. До сих пор я многому учусь у него, мнение отца чрезвычайно важно для меня, он мой самый строгий критик». Своего рода проявлением благодарности стал тур Мишеля Петруччиани в дуэте с отцом в 1992 году, который назывался «Like Father, Like Son». «Теперь настал мой черед взять тебя за руку и представить публике»,-сказал он.
А началась карьера Мишеля Петруччиани рано – в 13 лет он выступал как профессионал на французском джазовом фестивале « Cliousclat Festival ». На этом фестивале Мишель познакомился с известным трубачом Кларком Тэрри. Ему нужен был пианист и, Мишель предложил свои услуги. «Сыграй-ка мне блюз,»-скептически глядя на мальчика, сказал музыкант. Но через минуту они играли уже вместе.
К 15 годам Мишель Петручиани был уже вполне известным исполнителем у себя на родине. Он принимал участие в национальных джазовых фестивалях, играя вместе с прославленными джазовыми исполнителями, а так же выпустил свою первую пластинку.
В 16 лет Петруччиани покидает родной дом, ему хочется посмотреть мир. В конце этого путешествия в 1981 году он оказывается в Америке. В Калифорнии он знакомится с известным джазовым саксофонистом Чарльзом Ллойдом. К тому времени Ллойд несколько отошел от активной исполнительской жизни, а кипучая энергия молодого талантливого пианиста дала ему новые силы. Ллойд организовал новый квартет, куда вошел и Петруччиани. Благодаря судьбоносному знакомству с Ллойдом карьера Петруччиани стала стремительно развиваться. Три года играл Петруччиани в составе квартета Кристофера Ллойда. Затем он перебрался в Нью Йорк, где организовал собственное трио и с успехом выступал на лучших джазовых площадках. Мишель заключил долгосрочный контракт с известной джазовой звукозаписывающей фирмой Blue Note Lable и с 1986 по 1994 года выпустил 7 дисков. Многие произведения на этих пластинках были записаны с известными американскими джазменами. Параллельно Петруччиани вел активную концертную деятельность.
Внутренняя мощь и кипучая энергия Мишеля Петруччиани на первый взгляд не вязались с недугом, из-за которого он был едва виден за роялем. Из-за его небольшого роста и трудностей с передвижением к роялю его подсаживали помощники, над чем он всегда иронизировал. Выжимать слезу своим внешним видом было не в правилах Мишеля. Скорее слушатели могли расчувствоваться до слез от силы и эмоций, которыми было наполнено его исполнение. «Люди не понимают простую истину. Ведь чтобы быть человеком, не обязательно иметь двухметровый рост. Главное, что у тебя в голове, а не какое у тебя тело» - говорил Петруччиани.
Гитарист Джон Аберкромби однажды сказал о Петруччиани: «Он прирожденный музыкант. Ему удалось стать крупной фигурой в музыкальном мире вопреки своего роста. Внутренняя сущность этого человека многократ масштабней его физического воплощения». И все это благодаря тяжелому труду за клавиатурой инструмента, глубокому изучению игры своих кумиров Дюка Эллингтона и Билла Эванса. Главным в музыке для Петруччиани была эмоциональная сторона. Он говорил: «Моя философия достаточно проста: чрезмерная интеллектуализация в музыке скучна, как и пресыщение ее безудержным весельем. Когда чего-то много, всегда становится скучно. Нам всем следует чувствовать, когда следует вовремя остановиться».
В конце 1998 года фирма Dreyfus Jazz выпустила один из лучших альбомов Мишеля Петруччиани « Solo Live ». Альбом был составлен из наиболее интересных композиций последних лет как собственного сочинения, так и из классического джазового репертуара. Это был словно подарок к его дню рожденья – 28 декабря 1998 года Мишелю Петруччиани исполнилось 36 лет. В планах уже стояли 5 концертов в родной Франции в январе, а в марте парижская «Олимпия» ждала его выступлений. Еще он мечтал об учреждении во Франции международной школы джаза, чувствуя что джаз переживает кризис как в исполнителях, так и в композиторах. К сожалению всем этим планам не суждено было реализоваться. 6 января 1999 года Мишеля Петруччиани не стало. Это была большая потеря для джазового мира и для Франции, где Петруччиани считали национальным героем. В 1994 году он был награжден орденом Почетного Легиона – высшей французской наградой. Похоронен Петруччиани на кладбище Пер Ла Шез рядом с Шопеном.
Мишель Петруччиани успел сделать много, но далеко не все из того, о чем мечтал. Сделанное им увековечивает память о нем, а несделанное дает старт новым именам.
Материал взят с портала: https://forum.pravmir.ru/
-
Желаю счастья
- Свой человек
- Сообщения: 914
- Зарегистрирован: 03 июл 2008, 17:27
Ирек ЗариповЖелаю счастья писал(а):Не могу не сказать об Иреке Зарипове. Молодой человек волею судеб остался без ног. И на этой параолимпиаде стал четырехкратным золотым призером!
Отдельная благодарность его жене. За мужество.
( не знаю как сюда добавлять фотки)
Ура! Победа!
Ирек Зарипов: в 17 лет попал на мотоцикле под МАЗ, два года жил, как растение, а когда мать с отцом сказали: ну, посмотри, на кого ты похож! – занялся спортом
Первую золотую медаль на Х зимних Паралимпийских играх, которые стартовали в Ванкувере, завоевал россиянин Ирек Зарипов, победивший в биатлонной гонке преследования. О своей судьбе и спортивных достижениях Ирек Зарипов (на фото) рассказал специальному корреспонденту Агентства спортивной информации «Весь спорт».
- Ирек, как ты пришел в спорт?
- В школе, как все мальчишки, играл в баскетбол, гонял в фуибол. А в 2000 году, когда было 17 лет, попал на мотоцикле под МАЗ… Да, любовь к скорости у меня – на уровне генов (улыбается). После аварии, операций я два года сидел дома, вообще ничем не занимался. Был как растение – ел, пил, спал. Один день закончился, другой начался – и ты не понимаешь, кто ты, для чего нужен в этой жизни. А потом мама с отцом очень жестко так сказали: хватит сидеть, посмотри, на кого ты похож. Вес у меня был 93 кг. Сейчас боевой – 65. Я сам из Стерлитамака, это в Башкирии. У нас в республике очень серьезно работает общество инвалидов, Рустам Батыров возглавляет. Вот, в 2003 году я пришел в общество инвалидов. Начал заниматься спортом, разными видами, вразнобой – легкой атлетикой, тяжелой атлетикой, плаванием, настольным теннисом… Стал выступать на республиканских соревнованиях. В 2004 году попал в состав сборной республики по легкой атлетике, на чемпионате России познакомился с Ириной Громовой, нашим старшим тренером по лыжным гонкам и биатлону. Она посоветовала: в Башкирии есть тренер Амир Гумеров, обратись к нему, он поможет. Так мы начали работать вместе – с Ириной Александровной и Амиром Абубакировичем. В 2005 году, всего четыре месяца катаясь на лыжах, попал в сборную России, поехал на этапы Кубка мира, и как-то сразу стал заезжать в «десятку» – восьмой, седьмой, шестой, пятый. На Паралимпиаде в Турине стал четвертым, а что было дальше, я уже рассказывал.
- Кому посвятишь свою первую золотую паралимпийскую медаль? Наверное, родителям?
- В первую очередь, конечно, родителям. Именно они мне дали толчок в новую жизнь. Жене и сынишке Айнуру, которому 21 марта, когда у нас будет последняя гонка, исполнится два годика. Всем родственникам. Своим тренерам Амиру Абубакировичу Гумерову и Ирине Александровне Громовой. Команде – сборной России по лыжным гонкам и биатлону. Директору республиканской ШВСМ Евгению Ивановичу Емельянову, который уделяет инвалидному спорту огромное внимание. Всем людям, которые поддерживали меня, помогали на протяжении всего времени тренировок и конкретно на Паралимпиаде. Так что, эта медаль общая – и для меня, и для родни, и для всей России.
Ирек Зарипов в эйфории после своей победы в лыжной гонке на 15 км.
Ирек с сыном
Уважаемый Автор!
Огромное спасибо за поднятую тему!
Позвольте, добавить немного еще одних героях....нашего времени.
Вот например, Елена Николаевна Грачева. Хотя, статья не только о ней.
ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО МИЛОСЕРДИЯ
Однажды по дороге в университет я увидела объявление на фонарном столбе. Двухлетней девочке, больной лейкемией, срочно требовалась кровь. Телефон ее мамы я сохранила. И даже стала донором. Помню, как хотела потом позвонить и спросить, как чувствует себя ребенок. Но почему-то было неудобно. Казалось, что с такими проблемами матери будет не до разговоров. Да и за кухонными беседами с друзьями мы решили, что лейкемия все равно неизлечима…
https://www.foma.ru/article/index.php?news=3776
Огромное спасибо за поднятую тему!
Позвольте, добавить немного еще одних героях....нашего времени.
Вот например, Елена Николаевна Грачева. Хотя, статья не только о ней.
ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО МИЛОСЕРДИЯ
Однажды по дороге в университет я увидела объявление на фонарном столбе. Двухлетней девочке, больной лейкемией, срочно требовалась кровь. Телефон ее мамы я сохранила. И даже стала донором. Помню, как хотела потом позвонить и спросить, как чувствует себя ребенок. Но почему-то было неудобно. Казалось, что с такими проблемами матери будет не до разговоров. Да и за кухонными беседами с друзьями мы решили, что лейкемия все равно неизлечима…
https://www.foma.ru/article/index.php?news=3776
Re: Герой нашего времени
«У Бога я
История Веры, надежды и любви
Мать отказалась от нее, едва увидев после рождения.
В 15 лет ей было предназначено заживо сгнить в доме для престарелых.
Когда сама родила без мужа ребенка, его насильно отняли врачи: “Ты калека и не сможешь вырастить малыша”.
Бед и унижений, выпавших на долю 56-летней Веры Котелянец, с лихвой хватило бы на многих. А она считает себя счастливой.
Солнцу радуется, хорошей погоде, тому, что встала с утра с кровати — и ничего не болит.
Двойной радуге, которая словно для нее раскинулась в небе после дождя.
Все не хуже, чем у других, у Веры Котелянец.
Только нет у нее обеих рук по самые плечи.
И никогда не было.
— Я раньше тоже думала: почему именно мне выпало родиться такой? — рассуждает Вера Петровна. — Судьбу свою проклинала. А теперь по-другому рассуждаю: такие, как я, обязательно должны быть. Чтобы другим служить примером. Чтобы люди, посмотрев на мои страдания, сравнили их со своими горестями и стали добрее. Мол, у нас еще ничего, еще терпимо. Господь на меня особое внимание обратил. Я ведь убогая. У Бога я, значит, на особом счету…
Без права на счастье
— Где у вас руки можно помыть? — обращаюсь к хозяйке.
— Да кто его знает, в ванной, наверное, — отмахивается она. — Для меня, сама понимаешь, этот вопрос никогда не стоял.
Вера Петровна берет одной ногой веник из туалета, другой — совок и, скоро орудуя ими, подметает.
Включает ногами газовую плиту и просит меня разложить салат по тарелкам.
А сама, зажав ложку между головой и шеей, в той точке, где обычно начинаются руки, начинает клевать с ложки по кусочку.
Я стараюсь не смотреть — понимаю, что человеку это может быть неприятно.
— Да я привыкла уже к праздному вниманию, — усмехается Вера Петровна. — А куда деваться? Я сама себя особенной не считаю. Может, смысл моей жизни в том и состоит, что я не сдалась. Не позволила людям себя унизить и растоптать.
Родилась Вера на волжском приволье, а росла в тени холодных гор, в крошечном городке Куса, что за уральским хребтом.
Из роддома безрукую девочку-“отказницу” отправили в Оренбургскую область в дом малютки. А уже оттуда, в три года, перевели в интернат для малолетних инвалидов.
Его обитатели: безногие, хромые, горбатые. Не старше 15 лет. Некоторые с трудом передвигались на громоздких инвалидных колясках. Другие были прикованы к кровати. Как в фильме ужасов.
На дворе стояли 50-е. Огромная страна семимильными шагами шагала в светлое будущее. В котором не было места для таких, как Вера.
Чтобы занять свободное время маленьких калек, педагоги учили ребят шить, столярничать, прибивать набойки на сапоги. Для Веры это были занятия по цирковому искусству. Одной ногой девочка крутила педаль у ножной швейной машинки.
Другой — передвигала ткань дальше.
Во взрослой жизни большинству ребят эти навыки никогда бы не пригодились. Как приговор в их личных делах — инвалидность первой группы, без права на трудовую деятельность.
Часто Вера залезала на широкий подоконник, заворачивалась в пыльные шторы и смотрела во двор, где за воротами виднелся городской военкомат и кусочек забора, а за ним — пыльная дорога куда-то.
По утрам молодой директор их детдома, бывший фронтовик Дмитрий Ермолаевич, обходил эти владения. Он с семьей жил в маленьком флигеле неподалеку от здания интерната.
Когда в его комнате загорался свет, Вера представляла себе, как он с женой и детьми садится за круглый стол, на котором дымится вкусный ужин. Уютно светит лампа под синим абажуром.
Это был другой мир, в который Вере пропуска не было.
Как-то директор интерната потрепал ее по льняным волосам: “Хорошая девочка, умная!”.
Вера восприняла нежданную ласку как награду, старалась во всем угодить Дмитрию Ермолаевичу, помогала его жене по хозяйству, ухаживала за детьми.
Она хотела, чтобы директор поверил в нее.
— Конечно, я знала, что близкие отказались от меня из-за ущербности, — говорит Вера Петровна. — Хотя у нас воспитывались ребята с более страшными пороками, родители их не бросали, забирали домой на каникулы.
У одной интернатской девочки, Нины Сырцовой, от рождения не было ни рук ни ног. Зато у нее была мама. После окончания восьмилетки та забрала ее домой.
Самой Вере в 15 лет тоже сообщили, что она теперь выросла. И поэтому переедет из интерната в дом престарелых под Челябинск.
“Найти человека”
Запах, ужасный запах ветхости и тлена встретил ее в доме престарелых — новом месте ее прописки.
Сюда со всех концов страны свозили брошенных детьми стариков. Верин сопровождающий поставил на пол чемодан с ее нехитрыми пожитками и побыстрее исчез.
Она одна стояла в центре большого коридора. А справа и слева вдоль стен на своих кроватях лежали немощные тела.
Ей показалось, что все эти люди уже умерли. Отворились двери, и в зал вбежали “ходячие” обитатели дома, буйные психи. Кроме стариков здесь жили еще дауны и олигофрены.
Соседи по палате показывали на нее пальцами и, пуская слюни, кружились вокруг: “Новенькая пришла! Новенькая!”.
— Эти сумасшедшие даже не понимали, куда попали. Им было гораздо проще. А я боялась уснуть, думая, что тоже проснусь беззубой и безумной старухой, — говорит Вера. — Я была обречена. Те, кто поселился в этом доме, жили здесь уже до самой смерти. Постепенно теряя человеческий облик.
По ночам она сжимала зубами спинку у железной кровати, чтобы не разрыдаться. Выхода не было. Только смириться.
Но через неделю Вера узнала, что рядом с домом престарелых находится школа, и скоро начнется новый учебный год. Это было ее единственным шансом на спасение.
Она пошла на прием к директору.
Тот с удивлением поглядел на безрукую девушку: “Мы готовы записать тебя в девятый класс. Но учти: у нас школа для здоровых детей, поблажек не будет”.
Вера была счастлива. Только бы вырваться из ада.
— В нашем интернате вокруг были такие же калеки. А тут никто из учителей не старался подгонять учебный процесс под мою немощь. Чтобы писать быстро на уроках, как остальные ученики, я брала ручку в рот.
На переменах она стеснялась выйти из класса. Вокруг их кабинета всегда дежурила ватага любопытствующих, которые показывали на нее пальцами и шушукались.
“Дети жестоки, — объясняет она сейчас. — Хотя потом в нашем классе даже установили дежурство, чтобы помочь донести мне портфель до дома престарелых. Там я ночевала. Вскоре одна девочка предложила мне пожить в ее семье. А на летние каникулы я уезжала в свой интернат”.
И все это время Вера мечтала найти мать. В личном деле сохранилась пожелтевшая расписка. “Я, Павленко Ираида Петровна, отказываюсь от рожденной мной безрукой девочки”, — но домашнего адреса в бумагах не было.
А по радио регулярно шла передача “Найти человека”, в которой знаменитая поэтесса Агния Барто помогала людям, разлученным обстоятельствами и войной, встретиться.
Вера написала туда. И вскоре получила на руки материнские данные.
Ираида Петровна Павленко спокойно жила в Волгограде, воспитывала двоих сыновей, старших Вериных братьев.
“Я сочинила ей письмо, и через месяц мне пришел ответ. 5 декабря 1969 года мамочка впервые приехала в гости, шел дождь со снегом, как сейчас помню, а она привезла мне в подарок капроновые чулки. Она меня стеснялась. Да и я ее тоже. Хотя тогда я уже никакой помощи от нее не ждала, была вполне самостоятельна, училась в сельхозтехникуме в Калуге, куда поступила на общих основаниях”.
— Не вини меня, что я тебя бросила, — жестко сказала Вере мать. — Первый муж, от которого у меня дети, на войне погиб. А ты нагулянная. Я тебя рожать не хотела, а аборты были тогда запрещены. Вот я плод и попыталась вытравить, но, видно, не до конца.
Сняла пиджак наброшенный
— Смотрю сейчас, как родители своих детей балуют: какие растут малыши капризные, постоянно на руках, — усмехается Вера Петровна. — А мои Иришка с Сережкой, дочка и сын, на руки не просились. Понимали, видно, что не могу взять. Только уцепятся крепко за мой подол, когда дорогу переходят, и шагают рядом.
В 75-м году Вера забеременела, врачи настаивали на аборте. Отец будущего ребенка, студент-практикант, ретировался. Вера на него не обиделась.
Думала, что такую, как она, замуж не возьмут. Хотя мужчины и ухаживали. А что — красивая, яркая, натуральная блондинка, к тому же с хорошей фигурой. Когда накинут легкий пиджак на плечи, то ничего не заметно.
А только сбросит его, кавалера и след простыл.
— Когда Ирочку родила, ко мне в палату зашел лечащий доктор, — вспоминает Вера Петровна. — “Мы младенца тебе не отдадим, пиши отказную”, — приказал мне он. Я разрыдалась, а врач объясняет, прямо как дурочке: “Зачем тебе, инвалиду, лишняя обуза?”
“Разве я не полноправная гражданка своей страны? — плакала Вера. — Почему мне не отдают моего ребенка? Кроме него, у меня никого на этом свете нет, понимаете?”
Доктор помолчал: “Коли найдешь быстро няньку, которая будет за малышом ухаживать, вернем дочку”. И выписал ее из роддома одну.
У Веры инвалидная пенсия 60 рублей — и больше никаких доходов.
Какая нянька на такие копейки пойдет?
— Договорилась я с одной бабкой. Я ей буду пенсию свою отдавать, чтобы она рассказывала проверяющим, будто у меня служит, — вспоминает Вера. — Никакого толку от старухи не было, но зато в роддоме отдали Ирочку.
Я Иру ногами пеленала, а по ночам сделаю из пеленки конверт, возьму его за концы в зубы и часами качаю над кроватью, — вспоминает Вера Петровна. — Надо воду принести из колодца, чтобы пеленки постирать, возьму в рот пустой рукав, а полное ведро на него навешу. Можно было бы, конечно, ручку от ведра зубами держать, но слишком тяжело. Стирала белье тоже ногами, отжимала, на веревку во дворе вешала...
Железная кровать, стол и электрическая плитка. Вот и все убранство в их маленькой комнате.
Молодому специалисту, выпускнице сельскохозяйственного техникума, дали казенное жилье рядом с бывшим монастырем, на станции Лев Толстой, что до сих пор калужане называют Свято-Тихоновой пустынью, святым местом.
— Пенсия моя уходила на няньку, пришлось выйти на работу. Там, наверное, думали, что им за мной ухаживать придется. Как же инвалидка да еще и молодая мать станет трудиться агрономом? А я лопату в ноги — и землю копать, цветы сажать…
О безруком передовике сельского хозяйства написали в журнале “Крестьянка”. Это был ее звездный час.
Со всех концов страны люди присылали теперь письма, восхищаясь ее мужеством.
— Одна весточка пришла из колонии строгого режима. От моего будущего мужа Котелянца. Он написал, что влюбился в меня с первого взгляда и делает мне предложение. Расписались мы в зоне, куда я к нему приехала, — вздыхает Вера Петровна. — Ему ведь 15 лет дали. Но Котелянец рассчитал: дескать, раз жена — полный инвалид, то выпустят условно-досрочно. Для этого я и была нужна. Никакой особой любви, как я теперь понимаю. Но срок ему не скостили. И семейной жизни у нас так и не получилось.
Зато из колонии Вера Котелянец вернулась с сыном Сережей под сердцем.
Чужие похороны
Нищий на паперти просит подаяние. Здоровый мужик, но синюшный. Видно, что не хватает на опохмел.
Вера Петровна просит меня достать из ее кармана мелочь.
— Зачем вы ему подаете? — не выдерживаю я. — Это же алкаш.
— Не суди, — обрывает меня Вера. — Может, ему еще хуже, чем нам. Может, ему помощь нужна, и без нее он пропадет. Пойдет и повесится, а грех на нас будет. А я могу милостыню подать — от меня не убавится.
Да, не убавится. С самого рождения Вера Котелянец пробивается в этой жизни одна. Вырастила двух детей, теперь ждет не дождется внуков.
И ни у кого помощи не просит.
Даже не предполагает, что можно вот так стоять на паперти. Она привыкла надеяться только на себя, только себе верить, чтобы потом обидно не было.
О том, что ее мать умерла, Вера узнала задним числом. Волгоградские родственники, ее родные братья, не посчитали нужным сообщить об этом.
Кто она им? Чужой человек. И она это понимает, а все равно переживает. “Это мама моя!” — показывает языком фотографию в альбоме.
— Несколько лет назад я поехала на Урал, в свой интернат. Мне хотелось увидеть старых друзей, свою настоящую семью, и показать им, что я не пропала, — вспоминает Вера Петровна. — Наш директор уже давно умер, конечно. Удивительно, но из моего школьного выпуска никто не спился, не стал бомжем. Хотя и были мы убогими калеками, но, видно, не оставил нас Господь.
В Свято-Тихоновой пустыни, где вот уже почти сорок лет живет Вера Котелянец, ее каждый знает.
Здесь она получила хорошую двухкомнатную квартиру, недавно вот, отработав положенный срок, вышла на пенсию.
В общем, все как у других людей, грех жаловаться.
Накинет вечером Вера куртку на плечи и идет по улице, а все с ней здороваются. Поселок маленький, и чужая жизнь на виду, не затаишься.
Недавно Вера Петровна участвовала в благотворительном телемарафоне. А когда в позапрошлом году в Калужской области выбирали достойную мать, чтобы наградить ее орденом Дружбы, земляки сразу предложили ее кандидатуру.
Чиновник, пригласивший ее на сцену для вручения награды, вдруг растерялся. Как же коробочку с орденом вручать?
Рук-то нет. “Ну я не стала его смущать, взяла ее зубами”, — смеется Вера.
В знаменитый мужской монастырь, что на окраине их поселка, Вера Петровна ходит регулярно. Строго соблюдает посты, знает все молитвы. Только креститься сама не может.
И пока другие прикладывают ко лбу персты, она стоит молча, думая о чем-то своем. Я спросила: о чем?
— Бога благодарю. Спасибо тебе, Господи, за все, что ты для меня сделал!..»
материал: Екатерина САЖНЕВА, Калужская область — Москва
Московский Комсомолец № 2189 от 23 мая 2006 г.
История Веры, надежды и любви
Мать отказалась от нее, едва увидев после рождения.
В 15 лет ей было предназначено заживо сгнить в доме для престарелых.
Когда сама родила без мужа ребенка, его насильно отняли врачи: “Ты калека и не сможешь вырастить малыша”.
Бед и унижений, выпавших на долю 56-летней Веры Котелянец, с лихвой хватило бы на многих. А она считает себя счастливой.
Солнцу радуется, хорошей погоде, тому, что встала с утра с кровати — и ничего не болит.
Двойной радуге, которая словно для нее раскинулась в небе после дождя.
Все не хуже, чем у других, у Веры Котелянец.
Только нет у нее обеих рук по самые плечи.
И никогда не было.
— Я раньше тоже думала: почему именно мне выпало родиться такой? — рассуждает Вера Петровна. — Судьбу свою проклинала. А теперь по-другому рассуждаю: такие, как я, обязательно должны быть. Чтобы другим служить примером. Чтобы люди, посмотрев на мои страдания, сравнили их со своими горестями и стали добрее. Мол, у нас еще ничего, еще терпимо. Господь на меня особое внимание обратил. Я ведь убогая. У Бога я, значит, на особом счету…
Без права на счастье
— Где у вас руки можно помыть? — обращаюсь к хозяйке.
— Да кто его знает, в ванной, наверное, — отмахивается она. — Для меня, сама понимаешь, этот вопрос никогда не стоял.
Вера Петровна берет одной ногой веник из туалета, другой — совок и, скоро орудуя ими, подметает.
Включает ногами газовую плиту и просит меня разложить салат по тарелкам.
А сама, зажав ложку между головой и шеей, в той точке, где обычно начинаются руки, начинает клевать с ложки по кусочку.
Я стараюсь не смотреть — понимаю, что человеку это может быть неприятно.
— Да я привыкла уже к праздному вниманию, — усмехается Вера Петровна. — А куда деваться? Я сама себя особенной не считаю. Может, смысл моей жизни в том и состоит, что я не сдалась. Не позволила людям себя унизить и растоптать.
Родилась Вера на волжском приволье, а росла в тени холодных гор, в крошечном городке Куса, что за уральским хребтом.
Из роддома безрукую девочку-“отказницу” отправили в Оренбургскую область в дом малютки. А уже оттуда, в три года, перевели в интернат для малолетних инвалидов.
Его обитатели: безногие, хромые, горбатые. Не старше 15 лет. Некоторые с трудом передвигались на громоздких инвалидных колясках. Другие были прикованы к кровати. Как в фильме ужасов.
На дворе стояли 50-е. Огромная страна семимильными шагами шагала в светлое будущее. В котором не было места для таких, как Вера.
Чтобы занять свободное время маленьких калек, педагоги учили ребят шить, столярничать, прибивать набойки на сапоги. Для Веры это были занятия по цирковому искусству. Одной ногой девочка крутила педаль у ножной швейной машинки.
Другой — передвигала ткань дальше.
Во взрослой жизни большинству ребят эти навыки никогда бы не пригодились. Как приговор в их личных делах — инвалидность первой группы, без права на трудовую деятельность.
Часто Вера залезала на широкий подоконник, заворачивалась в пыльные шторы и смотрела во двор, где за воротами виднелся городской военкомат и кусочек забора, а за ним — пыльная дорога куда-то.
По утрам молодой директор их детдома, бывший фронтовик Дмитрий Ермолаевич, обходил эти владения. Он с семьей жил в маленьком флигеле неподалеку от здания интерната.
Когда в его комнате загорался свет, Вера представляла себе, как он с женой и детьми садится за круглый стол, на котором дымится вкусный ужин. Уютно светит лампа под синим абажуром.
Это был другой мир, в который Вере пропуска не было.
Как-то директор интерната потрепал ее по льняным волосам: “Хорошая девочка, умная!”.
Вера восприняла нежданную ласку как награду, старалась во всем угодить Дмитрию Ермолаевичу, помогала его жене по хозяйству, ухаживала за детьми.
Она хотела, чтобы директор поверил в нее.
— Конечно, я знала, что близкие отказались от меня из-за ущербности, — говорит Вера Петровна. — Хотя у нас воспитывались ребята с более страшными пороками, родители их не бросали, забирали домой на каникулы.
У одной интернатской девочки, Нины Сырцовой, от рождения не было ни рук ни ног. Зато у нее была мама. После окончания восьмилетки та забрала ее домой.
Самой Вере в 15 лет тоже сообщили, что она теперь выросла. И поэтому переедет из интерната в дом престарелых под Челябинск.
“Найти человека”
Запах, ужасный запах ветхости и тлена встретил ее в доме престарелых — новом месте ее прописки.
Сюда со всех концов страны свозили брошенных детьми стариков. Верин сопровождающий поставил на пол чемодан с ее нехитрыми пожитками и побыстрее исчез.
Она одна стояла в центре большого коридора. А справа и слева вдоль стен на своих кроватях лежали немощные тела.
Ей показалось, что все эти люди уже умерли. Отворились двери, и в зал вбежали “ходячие” обитатели дома, буйные психи. Кроме стариков здесь жили еще дауны и олигофрены.
Соседи по палате показывали на нее пальцами и, пуская слюни, кружились вокруг: “Новенькая пришла! Новенькая!”.
— Эти сумасшедшие даже не понимали, куда попали. Им было гораздо проще. А я боялась уснуть, думая, что тоже проснусь беззубой и безумной старухой, — говорит Вера. — Я была обречена. Те, кто поселился в этом доме, жили здесь уже до самой смерти. Постепенно теряя человеческий облик.
По ночам она сжимала зубами спинку у железной кровати, чтобы не разрыдаться. Выхода не было. Только смириться.
Но через неделю Вера узнала, что рядом с домом престарелых находится школа, и скоро начнется новый учебный год. Это было ее единственным шансом на спасение.
Она пошла на прием к директору.
Тот с удивлением поглядел на безрукую девушку: “Мы готовы записать тебя в девятый класс. Но учти: у нас школа для здоровых детей, поблажек не будет”.
Вера была счастлива. Только бы вырваться из ада.
— В нашем интернате вокруг были такие же калеки. А тут никто из учителей не старался подгонять учебный процесс под мою немощь. Чтобы писать быстро на уроках, как остальные ученики, я брала ручку в рот.
На переменах она стеснялась выйти из класса. Вокруг их кабинета всегда дежурила ватага любопытствующих, которые показывали на нее пальцами и шушукались.
“Дети жестоки, — объясняет она сейчас. — Хотя потом в нашем классе даже установили дежурство, чтобы помочь донести мне портфель до дома престарелых. Там я ночевала. Вскоре одна девочка предложила мне пожить в ее семье. А на летние каникулы я уезжала в свой интернат”.
И все это время Вера мечтала найти мать. В личном деле сохранилась пожелтевшая расписка. “Я, Павленко Ираида Петровна, отказываюсь от рожденной мной безрукой девочки”, — но домашнего адреса в бумагах не было.
А по радио регулярно шла передача “Найти человека”, в которой знаменитая поэтесса Агния Барто помогала людям, разлученным обстоятельствами и войной, встретиться.
Вера написала туда. И вскоре получила на руки материнские данные.
Ираида Петровна Павленко спокойно жила в Волгограде, воспитывала двоих сыновей, старших Вериных братьев.
“Я сочинила ей письмо, и через месяц мне пришел ответ. 5 декабря 1969 года мамочка впервые приехала в гости, шел дождь со снегом, как сейчас помню, а она привезла мне в подарок капроновые чулки. Она меня стеснялась. Да и я ее тоже. Хотя тогда я уже никакой помощи от нее не ждала, была вполне самостоятельна, училась в сельхозтехникуме в Калуге, куда поступила на общих основаниях”.
— Не вини меня, что я тебя бросила, — жестко сказала Вере мать. — Первый муж, от которого у меня дети, на войне погиб. А ты нагулянная. Я тебя рожать не хотела, а аборты были тогда запрещены. Вот я плод и попыталась вытравить, но, видно, не до конца.
Сняла пиджак наброшенный
— Смотрю сейчас, как родители своих детей балуют: какие растут малыши капризные, постоянно на руках, — усмехается Вера Петровна. — А мои Иришка с Сережкой, дочка и сын, на руки не просились. Понимали, видно, что не могу взять. Только уцепятся крепко за мой подол, когда дорогу переходят, и шагают рядом.
В 75-м году Вера забеременела, врачи настаивали на аборте. Отец будущего ребенка, студент-практикант, ретировался. Вера на него не обиделась.
Думала, что такую, как она, замуж не возьмут. Хотя мужчины и ухаживали. А что — красивая, яркая, натуральная блондинка, к тому же с хорошей фигурой. Когда накинут легкий пиджак на плечи, то ничего не заметно.
А только сбросит его, кавалера и след простыл.
— Когда Ирочку родила, ко мне в палату зашел лечащий доктор, — вспоминает Вера Петровна. — “Мы младенца тебе не отдадим, пиши отказную”, — приказал мне он. Я разрыдалась, а врач объясняет, прямо как дурочке: “Зачем тебе, инвалиду, лишняя обуза?”
“Разве я не полноправная гражданка своей страны? — плакала Вера. — Почему мне не отдают моего ребенка? Кроме него, у меня никого на этом свете нет, понимаете?”
Доктор помолчал: “Коли найдешь быстро няньку, которая будет за малышом ухаживать, вернем дочку”. И выписал ее из роддома одну.
У Веры инвалидная пенсия 60 рублей — и больше никаких доходов.
Какая нянька на такие копейки пойдет?
— Договорилась я с одной бабкой. Я ей буду пенсию свою отдавать, чтобы она рассказывала проверяющим, будто у меня служит, — вспоминает Вера. — Никакого толку от старухи не было, но зато в роддоме отдали Ирочку.
Я Иру ногами пеленала, а по ночам сделаю из пеленки конверт, возьму его за концы в зубы и часами качаю над кроватью, — вспоминает Вера Петровна. — Надо воду принести из колодца, чтобы пеленки постирать, возьму в рот пустой рукав, а полное ведро на него навешу. Можно было бы, конечно, ручку от ведра зубами держать, но слишком тяжело. Стирала белье тоже ногами, отжимала, на веревку во дворе вешала...
Железная кровать, стол и электрическая плитка. Вот и все убранство в их маленькой комнате.
Молодому специалисту, выпускнице сельскохозяйственного техникума, дали казенное жилье рядом с бывшим монастырем, на станции Лев Толстой, что до сих пор калужане называют Свято-Тихоновой пустынью, святым местом.
— Пенсия моя уходила на няньку, пришлось выйти на работу. Там, наверное, думали, что им за мной ухаживать придется. Как же инвалидка да еще и молодая мать станет трудиться агрономом? А я лопату в ноги — и землю копать, цветы сажать…
О безруком передовике сельского хозяйства написали в журнале “Крестьянка”. Это был ее звездный час.
Со всех концов страны люди присылали теперь письма, восхищаясь ее мужеством.
— Одна весточка пришла из колонии строгого режима. От моего будущего мужа Котелянца. Он написал, что влюбился в меня с первого взгляда и делает мне предложение. Расписались мы в зоне, куда я к нему приехала, — вздыхает Вера Петровна. — Ему ведь 15 лет дали. Но Котелянец рассчитал: дескать, раз жена — полный инвалид, то выпустят условно-досрочно. Для этого я и была нужна. Никакой особой любви, как я теперь понимаю. Но срок ему не скостили. И семейной жизни у нас так и не получилось.
Зато из колонии Вера Котелянец вернулась с сыном Сережей под сердцем.
Чужие похороны
Нищий на паперти просит подаяние. Здоровый мужик, но синюшный. Видно, что не хватает на опохмел.
Вера Петровна просит меня достать из ее кармана мелочь.
— Зачем вы ему подаете? — не выдерживаю я. — Это же алкаш.
— Не суди, — обрывает меня Вера. — Может, ему еще хуже, чем нам. Может, ему помощь нужна, и без нее он пропадет. Пойдет и повесится, а грех на нас будет. А я могу милостыню подать — от меня не убавится.
Да, не убавится. С самого рождения Вера Котелянец пробивается в этой жизни одна. Вырастила двух детей, теперь ждет не дождется внуков.
И ни у кого помощи не просит.
Даже не предполагает, что можно вот так стоять на паперти. Она привыкла надеяться только на себя, только себе верить, чтобы потом обидно не было.
О том, что ее мать умерла, Вера узнала задним числом. Волгоградские родственники, ее родные братья, не посчитали нужным сообщить об этом.
Кто она им? Чужой человек. И она это понимает, а все равно переживает. “Это мама моя!” — показывает языком фотографию в альбоме.
— Несколько лет назад я поехала на Урал, в свой интернат. Мне хотелось увидеть старых друзей, свою настоящую семью, и показать им, что я не пропала, — вспоминает Вера Петровна. — Наш директор уже давно умер, конечно. Удивительно, но из моего школьного выпуска никто не спился, не стал бомжем. Хотя и были мы убогими калеками, но, видно, не оставил нас Господь.
В Свято-Тихоновой пустыни, где вот уже почти сорок лет живет Вера Котелянец, ее каждый знает.
Здесь она получила хорошую двухкомнатную квартиру, недавно вот, отработав положенный срок, вышла на пенсию.
В общем, все как у других людей, грех жаловаться.
Накинет вечером Вера куртку на плечи и идет по улице, а все с ней здороваются. Поселок маленький, и чужая жизнь на виду, не затаишься.
Недавно Вера Петровна участвовала в благотворительном телемарафоне. А когда в позапрошлом году в Калужской области выбирали достойную мать, чтобы наградить ее орденом Дружбы, земляки сразу предложили ее кандидатуру.
Чиновник, пригласивший ее на сцену для вручения награды, вдруг растерялся. Как же коробочку с орденом вручать?
Рук-то нет. “Ну я не стала его смущать, взяла ее зубами”, — смеется Вера.
В знаменитый мужской монастырь, что на окраине их поселка, Вера Петровна ходит регулярно. Строго соблюдает посты, знает все молитвы. Только креститься сама не может.
И пока другие прикладывают ко лбу персты, она стоит молча, думая о чем-то своем. Я спросила: о чем?
— Бога благодарю. Спасибо тебе, Господи, за все, что ты для меня сделал!..»
материал: Екатерина САЖНЕВА, Калужская область — Москва
Московский Комсомолец № 2189 от 23 мая 2006 г.
Re: Герой нашего времени
"...Даже если порой вы чувствуете себя одиноким, вы должны знать, что вы любимы. Поверьте, Бог создал вас во имя любви. А значит, вы не одиноки. Его любовь к вам бесконечна и бескорыстна. Он любит вас не за что-то… Он любит вас всегда в минуты одиночества и отчаяния, напоминайте себе об этом. Помните, что одиночество и отчаяние – это всего лишь чувства, они не реальны. Любовь же Бога настолько реальна, что Он, чтобы доказать эту любовь, даже создал вас."
https://www.pravoslavie.ru/jurnal/59799.htm
https://www.pravoslavie.ru/jurnal/59799.htm
Re: Герой нашего времени
Зоркое сердце. Ослепнув, рязанец отремонтировал дом и прочел всех классиков
Бывший электронщик рассказал «АиФ-Рязань», как, потеряв зрение, открыл для себя русскую литературу, заново научился чинить проводку, крышу, а также понял, что значит «видеть» без глаз.
Юрий Линович никогда не видел и уже не увидит своих внуков, но зато, шутит он, не увидит, как стареет любимая супруга – в его памяти она навсегда осталась молодой. Потеряв зрение, а вместе с ним и работу, мужчина научился жить заново, в совершенно ином мире, и теперь уверен, что как раз многие зрячие по-настоящему ослеплены.
Свет померк
Несколько лет назад житель Рязани Юрий Линович начал стремительно терять зрение. Для электронщика, проработавшего всю жизнь на заводе металлокерамических приборов, диагноз «глаукома» был, по сути, приговором. Какое-то время он скрывал от коллег и начальства, что слепнет, ведь на руках были дети-школьники, их нужно было поставить на ноги. Но болезнь неотступно брала своё. Не помогли и операции по замене глазных хрусталиков на искусственные. Вслед за глаукомой наступила атрофия зрительных нервов. Искусственные хрусталики дали возможность ещё пару-тройку лет видеть боковым зрением, но затем, когда и они перестали спасать, свет для Юрия Линовича померк окончательно.
«Когда ослеп окончательно, понял, даже в этой ситуации необходимо найти что-то хорошее, – говорит Юрий Александрович.- То, что даст силы жить дальше. И вдруг мне пришло в голову, что моей жене теперь всегда будет меньше 50-и. Я не увижу, как она стареет. Разве это не замечательно?»
Главное – приносить пользу
Как ни жестоко это звучит, история болезни Юрия Александровича в общем-то типична для многих, потерявших зрение. В Рязани около тысячи незрячих, и почти половина из них ослепла вследствие возрастных заболеваний глаз. Но нетипичны стойкость, с которой Юрий Линович пережил этот удар судьбы, и его огромное желание жить и приносить другим пользу.
«В своём доме я всё «вижу» даже без глаз,- рассказывает Юрий Александрович. - Ведь живу я здесь с 12 лет. Встаю с кровати и знаю, что на кухню надо идти налево, а если понадобится на улицу, то знаю, как пройти к шкафу с одеждой. Все люди на самом-то деле «видят» мозгом, а не глазами, только не все это осознают».
У Линовичей – старенький частный дом на улице Осипенко в Рязани. Вместе с хозяином здесь живут его супруга Елизавета Владимировна, старший сын Александр, дочка Анна, двое внуков – пятилетняя Маша и двухлетний Ванечка.
Утратив зрение и работоспособность, Юрий Александрович решил, что именно он и никто другой обязан теперь заняться ремонтом дома. Ведь дети с утра до ночи пропадают на работе, не взваливать же все хлопоты на жену. С электропроводкой-то он и прежде мог справиться с закрытыми глазами. А вот с кровельной работой пришлось посложнее. Сначала наощупь проверил дорогу от крыльца до сарайчика с инструментами, потом приноровился по приставной лестнице взбираться на крышу. Теперь, если случится протечка – спокойно устраняет её сам, разве что в дождь не рискнёт выходить на мокрую крышу.
«Недавно отбил часть стены со стороны улицы, теперь закладываю утеплитель,- делится Юрий Александрович. – На огороде тоже хватает хлопот, здесь у нас и огурцы и зелень, всё требует ухода. Вот разве что стены сам красить не могу, всё краской заляпаю».
Достоевский прямо в голову
Потеряв зрение, Юрий Линович впервые в жизни прочёл всю русскую классику- Чехова, Гоголя, Толстого, Достоевского. Прежде, за работой и другими делами на чтение времени не оставалось. В библиотеку для слепых его привела супруга. Брайлевскую азбуку, которую другие осваивают в среднем за полгода, он изучил за пару недель, хотя подушечки пальцев, погрубевшие от физического труда, поначалу совсем не хотели его слушаться. Но даже потом, когда ему предлагали книжку в более лёгком для восприятия аудиоварианте, он всё равно предпочитал «читать» пальцами.
«Мне кажется, когда читаешь тактильно, то лучше понимаешь автора. Мысли писателя будто проходят через твою руку прямо в голову, - рассуждает Юрий Александрович. – Помню, когда в школьные годы мы проходили того же Достоевского, не читали, а именно «проходили», всё это было для меня каким-то чужим и не очень понятным. Теперь же, когда я буквально прикасаюсь к его слову, чувствую, будто его сила передаётся и мне».
Простые радости
Юрию Линовичу не довелось увидеть своих внуков. Когда старшую – Машу, забирали из роддома, он скромно присел на скамеечке в сторонке и только жадно слушал всё, что происходило вокруг, ловил каждый звук. Вот – родные шаги, это дочка спускается к нему по ступеням, а вот - детское всхлипывание, и за ним - радостные голоса, и на руки ему опускают запелёнатый пищащий комочек…
Юрий Александрович точно так же помнит и первый Новый год, который довелось ему встречать вместе с близкими и новорожденной внучкой. Он ничего не видел, зато слышал каждое слово, чувствовал запах ёлки и мандаринов, и по звуку отличал одну игрушку от другой.
Сегодня Маша и Ваня души в дедушке не чают. Он всегда рядом, всегда развеселит, и поиграет, и расскажет сказку. Не прочитает по книжке, а именно расскажет, и каждый раз придумает что-то новое.
С взрослыми, как с друзьями, так и с домочадцами, Юрий Александрович никогда не говорит о болезнях. Мало что ли других тем для разговоров? О детях, о семье, о книгах, о домашних заботах. Он будто бы и не умеет замечать плохое вокруг себя.
Жалуется разве что на жуткие тротуары в Горроще, которые у каждого дома по улице на разной высоте. Что поделаешь – не думают хозяева магазинчиков и управдомы о том, что кроме них у нас в городе живут и незрячие люди.
А ещё мечтает Юрий Александрович, чтобы была в Рязани хотя бы одна радиостанция, рассчитанная на ту аудиторию, которой за 60. Нынче все ориентируются на молодую публику, до пожилых будто и дела никому нет.
«Иногда мне кажется, что зрячие люди сегодня ослеплены, - размышляет Юрий Александрович. – Ослеплены рекламой, громкими звуками, тем потоком информации, который льётся на наши головы. За всем этим шумом, яркими картинками, порою не увидишь главного. Человеческого сострадания, простых житейских радостей, семейного тепла. Бывает, я даже думаю, может и к лучшему, что я стал незрячим? Ведь всю жизнь торопился, спешил куда-то. А куда? И сам толком не знал. Кажется, что только теперь я начинаю это понимать».
Александр Абрамов Статья из газеты "Аргументы и Факты" АиФ-Рязань
Бывший электронщик рассказал «АиФ-Рязань», как, потеряв зрение, открыл для себя русскую литературу, заново научился чинить проводку, крышу, а также понял, что значит «видеть» без глаз.
Юрий Линович никогда не видел и уже не увидит своих внуков, но зато, шутит он, не увидит, как стареет любимая супруга – в его памяти она навсегда осталась молодой. Потеряв зрение, а вместе с ним и работу, мужчина научился жить заново, в совершенно ином мире, и теперь уверен, что как раз многие зрячие по-настоящему ослеплены.
Свет померк
Несколько лет назад житель Рязани Юрий Линович начал стремительно терять зрение. Для электронщика, проработавшего всю жизнь на заводе металлокерамических приборов, диагноз «глаукома» был, по сути, приговором. Какое-то время он скрывал от коллег и начальства, что слепнет, ведь на руках были дети-школьники, их нужно было поставить на ноги. Но болезнь неотступно брала своё. Не помогли и операции по замене глазных хрусталиков на искусственные. Вслед за глаукомой наступила атрофия зрительных нервов. Искусственные хрусталики дали возможность ещё пару-тройку лет видеть боковым зрением, но затем, когда и они перестали спасать, свет для Юрия Линовича померк окончательно.
«Когда ослеп окончательно, понял, даже в этой ситуации необходимо найти что-то хорошее, – говорит Юрий Александрович.- То, что даст силы жить дальше. И вдруг мне пришло в голову, что моей жене теперь всегда будет меньше 50-и. Я не увижу, как она стареет. Разве это не замечательно?»
Главное – приносить пользу
Как ни жестоко это звучит, история болезни Юрия Александровича в общем-то типична для многих, потерявших зрение. В Рязани около тысячи незрячих, и почти половина из них ослепла вследствие возрастных заболеваний глаз. Но нетипичны стойкость, с которой Юрий Линович пережил этот удар судьбы, и его огромное желание жить и приносить другим пользу.
«В своём доме я всё «вижу» даже без глаз,- рассказывает Юрий Александрович. - Ведь живу я здесь с 12 лет. Встаю с кровати и знаю, что на кухню надо идти налево, а если понадобится на улицу, то знаю, как пройти к шкафу с одеждой. Все люди на самом-то деле «видят» мозгом, а не глазами, только не все это осознают».
У Линовичей – старенький частный дом на улице Осипенко в Рязани. Вместе с хозяином здесь живут его супруга Елизавета Владимировна, старший сын Александр, дочка Анна, двое внуков – пятилетняя Маша и двухлетний Ванечка.
Утратив зрение и работоспособность, Юрий Александрович решил, что именно он и никто другой обязан теперь заняться ремонтом дома. Ведь дети с утра до ночи пропадают на работе, не взваливать же все хлопоты на жену. С электропроводкой-то он и прежде мог справиться с закрытыми глазами. А вот с кровельной работой пришлось посложнее. Сначала наощупь проверил дорогу от крыльца до сарайчика с инструментами, потом приноровился по приставной лестнице взбираться на крышу. Теперь, если случится протечка – спокойно устраняет её сам, разве что в дождь не рискнёт выходить на мокрую крышу.
«Недавно отбил часть стены со стороны улицы, теперь закладываю утеплитель,- делится Юрий Александрович. – На огороде тоже хватает хлопот, здесь у нас и огурцы и зелень, всё требует ухода. Вот разве что стены сам красить не могу, всё краской заляпаю».
Достоевский прямо в голову
Потеряв зрение, Юрий Линович впервые в жизни прочёл всю русскую классику- Чехова, Гоголя, Толстого, Достоевского. Прежде, за работой и другими делами на чтение времени не оставалось. В библиотеку для слепых его привела супруга. Брайлевскую азбуку, которую другие осваивают в среднем за полгода, он изучил за пару недель, хотя подушечки пальцев, погрубевшие от физического труда, поначалу совсем не хотели его слушаться. Но даже потом, когда ему предлагали книжку в более лёгком для восприятия аудиоварианте, он всё равно предпочитал «читать» пальцами.
«Мне кажется, когда читаешь тактильно, то лучше понимаешь автора. Мысли писателя будто проходят через твою руку прямо в голову, - рассуждает Юрий Александрович. – Помню, когда в школьные годы мы проходили того же Достоевского, не читали, а именно «проходили», всё это было для меня каким-то чужим и не очень понятным. Теперь же, когда я буквально прикасаюсь к его слову, чувствую, будто его сила передаётся и мне».
Простые радости
Юрию Линовичу не довелось увидеть своих внуков. Когда старшую – Машу, забирали из роддома, он скромно присел на скамеечке в сторонке и только жадно слушал всё, что происходило вокруг, ловил каждый звук. Вот – родные шаги, это дочка спускается к нему по ступеням, а вот - детское всхлипывание, и за ним - радостные голоса, и на руки ему опускают запелёнатый пищащий комочек…
Юрий Александрович точно так же помнит и первый Новый год, который довелось ему встречать вместе с близкими и новорожденной внучкой. Он ничего не видел, зато слышал каждое слово, чувствовал запах ёлки и мандаринов, и по звуку отличал одну игрушку от другой.
Сегодня Маша и Ваня души в дедушке не чают. Он всегда рядом, всегда развеселит, и поиграет, и расскажет сказку. Не прочитает по книжке, а именно расскажет, и каждый раз придумает что-то новое.
С взрослыми, как с друзьями, так и с домочадцами, Юрий Александрович никогда не говорит о болезнях. Мало что ли других тем для разговоров? О детях, о семье, о книгах, о домашних заботах. Он будто бы и не умеет замечать плохое вокруг себя.
Жалуется разве что на жуткие тротуары в Горроще, которые у каждого дома по улице на разной высоте. Что поделаешь – не думают хозяева магазинчиков и управдомы о том, что кроме них у нас в городе живут и незрячие люди.
А ещё мечтает Юрий Александрович, чтобы была в Рязани хотя бы одна радиостанция, рассчитанная на ту аудиторию, которой за 60. Нынче все ориентируются на молодую публику, до пожилых будто и дела никому нет.
«Иногда мне кажется, что зрячие люди сегодня ослеплены, - размышляет Юрий Александрович. – Ослеплены рекламой, громкими звуками, тем потоком информации, который льётся на наши головы. За всем этим шумом, яркими картинками, порою не увидишь главного. Человеческого сострадания, простых житейских радостей, семейного тепла. Бывает, я даже думаю, может и к лучшему, что я стал незрячим? Ведь всю жизнь торопился, спешил куда-то. А куда? И сам толком не знал. Кажется, что только теперь я начинаю это понимать».
Александр Абрамов Статья из газеты "Аргументы и Факты" АиФ-Рязань
