Был такой случай: мы отмечали конторой какой-то праздник, пришли в кафе, а там сначала стриптизерши по столам дефилировали, а потом стриптизеры. Ну и, понятное дело, все орут: круто, круто, давай — все ржут, и так мне стало тошно вдруг и противно, я об этом сказала мужу (мы вместе работали). И он мне менторским тоном таким ответил: не строй из себя святошу, здесь все ВЗРОСЛЫЕ люди.
И мне тогда стало как-то неловко, что я до этих взрослых не дотягиваю, всем смешно, а а я какая-то не такая. Да и муж внушение сделал… Ольга, вы будете смеяться, но он себя считал православным христианином, представляете?
А потом, когда пришли перемены, которые я приняла за великое горе, я стала как-то по-настоящему приникать к Богу, стала с Ним разговаривать, жаловаться Ему, потом начали попадаться интересные вещи: Феофан Затворник, Иоанн Кронштадтский, Антоний Сурожский — я приникала к их словам, как к чистому источнику. И однажды вдруг я поняла, как же я заблуждалась, когда хотела угодить сему миру, стать своей в нем. Мир, лежащий во грехе, чужд человеческой душе — я это точно знаю. Я это когда осознала, то мне стало так легко, я поняла, что свободна, ощутила эту свободу. Это было непередаваемо… И тогда я сказала себе, что мне, в общем-то плевать, дурой меня будут считать или ханжой, или еще кем-то — я больше не буду служить греху.
Тяжело молиться иногда. Тяжело не тщеславиться, не превозноситься, не осуждать. Но не блудить легко. И не воровать легко, и не убивать тоже легко — это то же самое как если бы спросили: а тебе трудно не прыгнуть с 10-го этажа? Да нет, напротив, совсем не трудно, ведь это верная смерть.
Что именно вам тяжело? Ведь никто легкого-то не обещает, кроме льстеца и лгуна — сатаны. Господь ведь честно говорит: Прiиди́те ко мнѣ́ вси́ тружда́ющiися и обремене́ннiи, и а́зъ упоко́ю вы́:
возми́те и́го мое́ на себе́ и научи́теся от мене́, я́ко кро́токъ е́смь и смире́нъ се́рдцемъ: и обря́щете поко́й душа́мъ ва́шымъ:
и́го бо мое́ благо, и бре́мя мое́ легко́ е́сть (Мф, 11: 27-30)
Вот что говорит Феофан Затворник:
Вам, Ольга, стало тяжело жить в грехе. Это хорошо! И в вере тяжело, но в вере значительно легче, чем в грехах, если тяжело телу и гордыне, то душе очень легко жить в вере и по заповедям. Творить добро всегда хорошо, а зло — всегда тяжело. Говорить правду легко, а ложь трудно. Заповеди сродственны человеческой душе, и потому они и легки, и спасительны.И заповеди – иго, и грехи – бремя. Но, сличив то и другое, душа находит, что иго заповедей легко, как перо, а бремя грехов тяжело, как гора.
Обе ваши темы я объединила, они в одном разделе и об одном и том же.