СТИХИ (все небольшие стихи - сюда)

[_butterfly_]

Молитва - Прости меня,мой Боже.
Любовь Козырь


Прости меня, мой Боже, я грешна...
Я злюсь и помню зло, не всё прощаю.
В незримой ярости сама себе смешна,
Ведь от неё я внутренне сгораю.

Прости меня, мой Боже, я грешна...
Я позабыла все слова молитвы,
Припомнив лишь на лезвии ножа,
Как вера дорога во время битвы.

Прости меня, мой Боже, я грешна...
Я очерствела от невзгод, не скрою.
Тебе во веки-вечные должна
За то, что ты по-прежнему со мною.

[_butterfly_]

Я не буду себя жалеть…
Ни себя, ни тебя, никого.
Мне так много нужно успеть
Этой жизни - всего ничего.

Я собрала волю в кулак.
Да, люблю тебя, ну и пусть…
Я уже побеждала страх,
Я уже проходила грусть.

Мне порой не хотелось жить,
А ночами душила боль…
Мне уже приходилось ныть,
Мне уже доставался ноль.

Я не буду себя жалеть…
Только, если закроешь дверь,
Я сумею не умереть,
Но назад не вернусь, поверь.

Любовь Козырь

[_butterfly_]

Здравствуйте!Ваш замечательный форум нашла случайно...было очень плохо...искала и вот забрела к вам.Очень рада:)
Фейка,автор этого замечателъного стихотворения - Дарья Яшенко;).
И спасибо всем за стихи,тут размещённые:)порой бальзам на душу,а порой муражки по коже...

и ещё...

Спасибо
Любовь Козырь

Спасибо за то, что прошел стороной,
Что плюнул на слёзы, стихи и страданья,
За то, что разрушил своею рукой
Мой мир, обратив его в воспоминанья.

Спасибо за то, что заставил понять,
Какие во мне были спрятаны силы,
Что вовсе не страшно полжизни терять,
Лишь только бы сердце опять полюбило.

Спасибо за то, что сейчас не со мной,
За всё хладнокровие и безучастье,
Ведь если б тогда я осталась с тобой,
Из рук мотыльком упорхнуло бы счастье.

[Аня]

***
Белой-белой, смертельно холодной
От тебя заслонилась рукой.
Ты пришел за душой моей, кто ты? -
Тень аида иль Ангел-покой?

В свете утреннем - голубем чистым,
Среди ночи - зловещим царем...
Что задумал в чертоге лучистом
Об измученном сердце моем?

Только верю - пришел во спасенье,
Только слышу - поет благовест.
За тебя, за твое посещение,
Я целую нательный свой крест.


Подснежники
Маме

Снегом земля укрыта,
я-покрывалом:
мы спим.
Нам снятся ночи и дни, в движении рядом
летим...
Мы только женщины для красоты
и тепла.
Нам вся вселенная
без доброты
мала.
В холод лучше уснуть,
быть неженками,
чтобы однажды
проснуться
вместе
с подснежниками

Трошина Евгения

[_butterfly_]

мы, Любовь, с тобой вели сраженье -
замирали Небо и Земля...
ты в нем потерпела пораженье,
Эту битву выиграла я...

И лежишь истерзанным комочком,
Белой птицей раненой, без сил...
"кто просил тебя такой быть точной -
я кричу себе, -
ну, кто просил?!"

и кого молить теперь - не знаю,
ведь сама я прервала полет...
но ты дышишь, ты еще живая,
твое сердце все еще поет!..

говорят, что ты бываешь Вечной,
ну, родная, так борись, живи!
И прости мне глупость человечью -
Отрекаться от своей любви!

...мы, Любовь, с тобой вели сраженье,
я сильна - но только ты сильней!
Признаю покорно пораженье
Перед беззащитностью твоей...

Дарья Яшенко

[ТакаяАнюта]

Текст из песни Анжелики Варум "Не жди меня" (звучала в к/ф "Ландыш Серебристый").

Не жди меня, тебя я не согрею,
Я все твои слова сумею разгадать.
Где нет огня, где угли еле тлеют
Не жди меня , прощай, не жди меня.

Припев-
Стал ты вдруг такой чужой
Словно со мной, никогда
ты и не был…
Только дождь над мостовой,
плачет по нам
небо…

Не жди меня, и пасмурное утро
Не даст ответ тебе куда уеду я.
Среди дождя один ежеминутно
Не жди меня, прощай, не жди меня….

Припев.


Не жди , меня я больше не умею
Смотреть в твои глаза
И во спасенье лгать.
Покой храня я только и умею
Сказать тебе прощай, не жди меня…


Особенно зацепили слова ""...Стал ты вдруг такой чужой Словно со мной, никогда ты и не был…"

[_butterfly_]

Такова жизнь

И всё же - отлегло... Моя душа
Слегка злорадствует, и нечем тут гордиться,
Я втайне от себя, исподтишка,
Смакую то, что и должно было случиться.

И всё же - "C'est la vie": ты пожалел,
А я была права... Так в чём же дело?
Я отмщена за то, что ты меня задел.
Но, Боже Правый, разве я того хотела?!

И всё же - не забыл... Теперь опять
Зачем-то в клочья рвёшь чужую душу,
Уже готов сбежать и потерять,
И без зазрений совести разрушить.

И всё же - ты дурак. И смысла нет
Пытаться воспитать или исправить.
А ей бы я хотела дать совет:
Не ждать. не верить. просто точку ставить.

Любовь Козырь

[_butterfly_]

Delete

Не стучи, не звони, не пиши...
Я не жду новостей, я забыла.
Не врывайся в задворки души,
Что однажды тебя разлюбила.

Не проси, не ищи, не жалей...
Мне уже ни к чему объясненья.
Я, выходит, намного сильней?!
Удаляю... Совсем... Без сомненья...

Любовь Козырь

[Аня]

ОСЕНЬ СОРОК ПЕРВОГО

Я говорю, держа на сердце руку,
так на присяге, может быть, стоят.
Я говорю с тобой перед разлукой,
страна моя, прекрасная моя.

Прозрачное, правдивейшее слово
ложится на безмолвные листы.
Как в юности, молюсь тебе сурово
и знаю: свет и радость - это ты.

Я до сих пор была твоим сознаньем.
Я от тебя не скрыла ничего.
Я разделила все твои страданья,
как раньше разделяла торжество.

...Но ничего уже не страшно боле,
сквозь бред и смерть
сияет предо мной
твое ржаное дремлющее поле,
ущербной озаренное луной.

Еще я лес твой вижу
и на камне,
над безымянной речкою лесной,
заботливыми свернутый руками
немудрый черпачок берестяной.

Как знак добра и мирного общенья,
лежит черпак на камне у реки,
а вечер тих, не слышно струй теченье,
и на траве мерцают светляки...

О, что мой страх,
что смерти неизбежность,
испепеляющий душевный зной
перед тобой - незыблемой, безбрежной,
перед твоей вечерней тишиной?

Умру,- а ты останешься как раньше,
и не изменятся твои черты.
Над каждою твоею черной раной
лазоревые вырастут цветы.

И к дому ковыляющий калека
над безымянной речкою лесной
опять сплетет черпак берестяной
с любовной думою о человеке...

Ольга Берггольц

[Аня]

***
Откуда такое молчание?
О новый задуманный мир!
Ты наш, ты желанен, ты чаян,
Ты Сердца и Разума пир.

Откуда ж молчанье на пире?
И чаши с вином не стучат,
И струны безмолвны на лире,
И гости, потупясь, молчат.

О. Берггольц

[Аня]

ПЕСНЯ ДОЧЕРИ

Рыженькую и смешную
дочь баюкая свою,
я дремливую, ночную
колыбельную спою,

С парашютной ближней вышки
опустился наземь сон,
под окошками колышет
голубой небесный зонт.

Разгорелись в небе звезды,
лучики во все концы;
соколята бредят в гнездах,
а в скворечниках скворцы.

Звездной ночью, птичьей ночью
потихоньку брежу я:
«Кем ты будешь, дочка, дочка,
рыженькая ты моя?

Будешь ты парашютисткой,
соколенком пролетать:
небо — низко, звезды — близко,
до зари рукой подать!

Над зеленым круглым миром
распахнется белый шелк,
скажет маршал Ворошилов:
«Вот спасибо, хорошо!»

Старый маршал Ворошилов
скажет: «Ладно, будем знать:
в главный бой тебя решил я
старшим соколом послать».

И придешь ты очень гордой,
крикнешь: «Мама, погляди!
Золотой красивый орден,
точно солнце, на груди...»

Сокол мой, парашютистка,
спи...
не хнычь...
время спать...
небо низко,
звезды близко,
до зари рукой подать...

О. Берггольц

[Аня]

ПОРУКА

У нас еще с три короба разлуки,
ночных перронов,
дальних поездов.
Но, как друзья, берут нас на поруки
Республика, работа и любовь.
У нас еще - не перемерить - горя...
И все-таки не пропадет любой:
ручаются,
с тоской и горем споря,
Республика, работа и любовь.
Прекрасна жизнь,
и мир ничуть не страшен,
и если надо только - вновь и вновь
мы отдадим всю молодость -
за нашу
Республику, работу и любовь.

О. Берггольц

[Аня]

«Мой друг пришел с Синявинских болот ...»

В сентябре 1943 года вой-
ска Ленинградского фронта
заняли высоту около Синяви-
но, с которой враг вел об-
стрел единственной железной
дороги в Ленинград... Это бы-
ло в дни блистательных на-
ших побед на Украине.

* * *


Мой друг пришел с Синявинских болот
на краткий отдых, сразу после схватки,
еще не смыв с лица горячий пот,
не счистив грязь с пробитой плащ-палатки.
Пока в передней, тихий и усталый,
он плащ снимал и складывал пилотку,—
я, вместо «здравствуй», крикнула:
— Полтава!
— А мы,— сказал он,— заняли высотку...

В его глазах такой хороший свет
зажегся вдруг, что стало ясно мне:
нет ни больших, ни маленьких побед,
а есть одна победа на войне.
Одна победа, как одна любовь,
единое народное усилье.
Где б ни лилась родная наша кровь,
она повсюду льется за Россию.
И есть один — один военный труд,
вседневный, тяжкий, страшный, невоспетый,
но в честь него Москва дает салют
и, затемненная, исходит светом.
И каждый вечер, слушая приказ
иль торжество пророчащую сводку,
я радуюсь, товарищи, за вас,
еще не перечисленных сейчас,
занявших безымянную высотку...

22 сентября 1943

[Аня]

«...Так вот она какая. Вот какой...»

* * *

... Так вот она какая. Вот какой
мой город, воскресающий весной.

Трава — зеленая. А неба купол
не черный и не серо-голубой.
Какой же я бесцветный мир нащупал
незрячею, неверною рукой.

Прозревший недоверчив: он испуган,
он так обжился в сумраке своем.
Он опознать не сразу может друга,
того, кто был его поводырем.
Он быстро утомляется на пире
цветов и света, правды и щедрот.
Он долго одиночествует в мире
и все на ощупь пробует вперед...

1945

[Аня]

Твой путь

I

...И все осталось там — за белым-белым,
за тем январским ледовитым днем.
О, как я жить решилась, как я смела!
Ведь мы давно условились: вдвоем.

. . . . . . . . . . .

А тот, который с августа запомнил
сквозь рупора звеневший голос мой,—
зачем-то вдруг нашел меня и поднял,
со снега поднял и привел домой.

Как в притчах позабытых и священных,
пред путником, который изнемог,
ты встал передо мною на колено
и обувь снял с моих отекших ног;
высокое сложил мне изголовье,
чтоб легче сердцу было по ночам,
и лег в ногах, окоченевший сам,
и ничего не называл любовью...


II

Я знаю, слишком знаю это зданье.
И каждый раз, когда иду сюда,
все кажется, что вышла на свиданье
сама с собой, такой же, как тогда.

Но это больше, чем воспоминанье.

Я не боюсь самой себя — вчерашней.
На все отвечу, если уж пришла,—
вот этой серой, беспощадной, страшной,
глядящей из блокадного угла.

Я той боюсь, которая однажды
на Мамисоне *
искрящимся днем
глядела в мир с неукротимой жаждой
и верила во всем ему, во всем...

Но это больше, чем воспоминанье.
Я не о ней.
Я о гранитном зданье.

Здесь, как в бреду, все было смещено:
здесь умирали, стряпали и ели,
а те, кто мог еще
вставать с постелей,
пораньше утром,
растемнив окно,
в кружок усевшись,
перьями скрипели.

Отсюда передачи шли на город —
стихи, и сводки,
и о хлебе весть.
Здесь жили дикторы и репортеры,
поэт, артистки...
Всех не перечесть.

Они давно покинули жилища
там, где-то в недрах города,
вдали;
они одни из первых на кладбища
последних родственников отвезли
и, спаяны сильней, чем кровью рода,
родней, чем дети одного отца,
сюда зимой сорок второго года
сошлись — сопротивляться до конца.

Здесь, на походной койке-раскладушке,
у каменки, блокадного божка,
я новую почувствовала душу,
самой мне непонятную пока.
Я здесь стихи горчайшие писала,
спеша, чтоб свет использовать дневной...
Сюда, в тот день,
когда я в снег упала,
ты и привел бездомную — д о м о й.

--------------
* Мамисонский перевал — один из самых высоких и кра-
сивых перевалов на Кавказе.

...А тот,
над кем светло и неустанно
мне горевать, печалиться, жалеть,
кого прославлю славой безымянной —
немою славой, высшей на земле,—
ты слит со всем, что больше жизни было
мечта,
душа,
отчизна,
бытие,—
и для меня везде твоя могила
и всюду — воскресение твое.
Твердит об этом
трубный глас Москвы,
когда она,
колебля своды ночи,
как равных — славит павших и живых
и Смерти — смертный приговор пророчит.

Апрель 1945

[Аня]

«...О да,— простые, бедные слова...»

* * *

...О да,— простые, бедные слова
мы точно в первый раз произносили,
мы говорили: солнце, свет, трава,
как произносят: жизнь, любовь и сила.

А помнишь ли, как с города ледник
сдирали мы, четырежды проклятый,
как бил в панель ногой один старик
и все кричал: «Асфальт, асфальт, ребята!..»

Так, милый берег видя с корабля,
кричали в старину: «Земля, земля!..»

1945

[Аня]

VI

Знаю: утешеньем и отрадой
этим строчкам быть не суждено.
Павшим с честью — ничего не надо,
утешать утративших—грешно.

По своей, такой же, скорби — знаю,
что, неукротимую, ее
сильные сердца не обменяют
на забвенье и небытие.

Пусть она, чистейшая, святая,
душу нечерствеющеи хранит.
Пусть, любовь и мужество питая,
навсегда с народом породнит.

Незабвенной спаянное кровью,
лишь оно —народное родство —
обещает в будущем любому
обновление и торжество.

...Девочка, в январские морозы
прибегавшая ко мне домой,—
вот— прими печаль мою и слезы,
реквием несовершенный мой.

Все горчайшее в своей утрате,
все, душе светившее во мгле,
я вложила в плач о нашем брате,
брате всех живущих на земле...

...Неоплаканный и невоспетый,
самый дорогой из дорогих,
знаю, ты простишь меня за это,
ты, отдавший душу за других.

Апрель 1944

[Женя]

СИМОНУ ЧИКОВАНИ
Явиться утром в чистый север сада,
в глубокий день зимы и снегопада,
когда душа свободна и проста,
снегов успокоителен избыток
и пресной льдинки маленький напиток
так развлекает и смешит уста.

Все нужное тебе - в тебе самом, -
подумать, и увидеть, что Симон
идет один к заснеженной ограде.
О, нет, зимой мой ум не так умен,
чтобы поверить и спросить: - Симон,
как это может быть при снегопаде?

И разве ты не вовсе одинаков
с твоей землею, где, навек заплакав
от нежности, все плачет тень моя,
где над Курой, в объятой богом Мцхете,
в садах зимы берут фиалки дети,
их называя именем "Иа"?

И, коль ты здесь, кому теперь видна
пустая площадь в три больших окна
и цирка детский круг кому заметен?
О, дома твоего беспечный храм,
прилив вина и лепета к губам
и пение, что следует за этим!

Меж тем все просто: рядом то и это,
и в наше время от зимы до лета
полгода жизни, лета два часа.
И приникаю я лицом к Симону
все тем же летом, того же зимою,
когда цветам и снегу нет числа.

Пускай же все само собой идет:
сам прилетел по небу самолет,
сам самовар нам чай нальет в стаканы. -
Не будем звать, но сам придет сосед
для добрых восклицаний и бесед,
и голос сам заговорит стихами.

Я говорю себе: твой гость с тобою,
любуйся его милой худобою,
возьми себе, не отпускай домой.
Но уж звонит во мне звонок испуга:
опять нам долго не видать друг друга
в честь разницы меж летом и зимой.

Простились, ничего не говоря.
Я предалась заботам января,
вздохнув во сне легко и сокровенно.
И снова я тоскую поутру.
И в сад иду, и веточку беру,
и на снегу пишу я: Сакартвело.
Б. Ахмадулина

[Лилия24]

VI
Знаю: утешеньем и отрадой
этим строчкам быть не суждено.
Павшим с честью — ничего не надо,
утешать утративших—грешно.

Красиво, спасибо.

[_butterfly_]

Приобретайте жизнью
Автор стихов : Любовь Васенина

...чтобы те из них, которые не покоряются слову...
житием... без слова приобретаемы были, когда
увидят ваше чистое богобоязненное житие.
1 Петра 3 гл.

Родные люди... Близкие сердца...
Они выходят против вас на битву.
А вы - в проломе стойте до конца,
Приобретайте их - молитвой.

Они от Господа так далеки,
Им дела нет сегодня до спасенья.
Нет, не спасти движением руки,
Приобретайте их - терпеньем.

Они не покоряются словам,
Они и слышать не хотят о Боге.
О, мудрости Господь пошлет пусть вам:
Приобретайте их - любовью.

Вам должно свет Иисуса излучать,
Обиды им прощая и ошибки.
Не говорите. Лучше помолчать,
Приобретая - жизнью.

[Аня]

* * *
. . . . . . . . . . . .
Я бы мог прожить совсем иначе,
И душа когда-то создана была
Для какой-нибудь московской дачи,
Где со стенок капает смола,
Где идешь, зарею пробужденный,
К берегу отлогому реки,
Чтоб увидеть, как по влаге сонной
Бегают смешные паучки.
Милая, далекая, поведай,
Отчего ты стала мне чужда,
Отчего к тебе я не приеду,
Не смогу приехать никогда?..
Февраль или март 1913


Илья Эренбург

[Аня]

* * *
Я слышу всё — и горестные шепоты,
И деловитый перечень обид.
Но длится бой, и часовой, как вкопанный,
До позднего рассвета простоит.
Быть может, и его сомненья мучают,
Хоть ночь длинна, обид не перечесть,
Но знает он — ему хранить поручено
И жизнь товарищей, и собственную честь.
Судьбы нет горше, чем судьба отступника,
Как будто он и не жил никогда,
Подобно коже прокаженных, струпьями
С него сползают лучшие года,
Ему и зверь и птица не доверятся,
Он будет жить, но будет неживой,
Луна уйдет, и отвернется дерево,
Что у двери стоит, как часовой.
1958
Илья Эренбург