* * *
Я не помню тебя, извини!
Я забыл твои губы и руки.
Обрываются в памяти дни,
Заостряясь на вечной разлуке.
Где- то в будущем, может, поймем,
Как нелепо все вышло и странно,
А пока что ползет день за днем,
И рубцом покрывается рана.
Жизнь столкнула и жизнь развела,
Перепутала наши дороги.
Все прошло- разметалась зола,
И смеются жестокие боги.
Я не помню тебя, извини!...
Тяжело привыкаю к разлуке,
Только все эти серые дни
Я ищу твои губы и руки...
...И снова хватит сил
увидеть и узнать,
как все, что ты любил,
начнет тебя терзать.
И оборотнем вдруг
предстанет пред тобой
и оклевещет друг,
и оттолкнет другой.
И станут искушать,
прикажут: «Отрекись!» —
и скорчится душа
от страха и тоски.
И снова хватит сил
одно твердить в ответ:
«Ото всего, чем жил,
не отрекаюсь, нет!»
И снова хватит сил,
запомнив эти дни,
всему, что ты любил,
кричать: «Вернись! Верни...»
2
Дни проводила в диком молчании,
Зубы сцепив, охватив колени.
Сердце мое сторожило отчаянье,
Разум — безумия цепкие тени.
Друг мой, ты спросишь —
как же я выжила,
Как не лишилась ума, души?
Голос твой милый все время слышала,
Его ничто
не могло
заглушить.
Ни стоны друзей озверевшей ночью,
Ни скрип дверей и ни лязг замка,
Ни тишина моей одиночки,
Ни грохот квадратного грузовика.
Все отошло, ничего не осталося,
Молодость, счастие — все равно.
Голос твой, полный любви и жалости,
Голос отчизны моей больной...
Он не шептал утешений без устали,
Слов мне возвышенных не говорил —
Только одно мое имя русское,
Имя простое мое твердил...
И знала я, что еще жива я,
Что много жизни
еще
впереди,
Пока твой голос, моля, взывая,
Имя мое — на воле!— твердит...
9. Желание
Кораблик сделала бы я
из сердца своего.
По темным ладожским волнам
пустила бы его.
Волна вечерняя, шуми,
неси кораблик вдаль.
Ему не страшно в темноте,
ему себя не жаль.
И маленький бы самолет
из сердца сделать мне,
и бросить вверх его, чтоб он
кружился в вышине.
Лети, свободный самолет,
блести своим крылом,
тебе не страшно в вышине,
в сиянии родном...
А я в тюрьме останусь жить,
не помня ничего,
и будет мне легко-легко
без сердца моего.
Мой светлый храм - в безбрежности
Развернутых степей,
Где нет людской мятежности,
Ни рынков, ни цепей,-
Где так привольно, царственно
Пылает грудь моя
Молитвой благодарственной
За чудо бытия...
Мой тайный храм - над кручами
Зажженных солнцем гор,
Мой синий храм за тучами,
Где светел весь простор,
Где сердцу сладко дышится
В сиянии вершин,
Где лишь туман колышется
Да слышен гул лавин...
Моя святыня вечная -
В безгранности морской,
Где воля бесконечная -
Над малостью людской,
Где лишь тревога бурная
Гремит своей трубой,
Где только высь лазурная
Над бездной голубой...
ШЕСТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Так долго вместе прожили, что вновь
второе января пришлось на вторник,
что удивленно поднятая бровь,
как со стекла автомобиля - дворник,
с лица сгоняла смутную печаль,
незамутненной оставляя даль.
Так долго вместе прожили, что снег
коль выпадал, то думалось - навеки,
что, дабы не зажмуривать ей век,
я прикрывал ладонью их, и веки,
не веря, что их пробуют спасти,
метались там, как бабочки в горсти.
Так чужды были всякой новизне,
что тесные объятия во сне
бесчестили любой психоанализ;
что губы, припадавшие к плечу,
с моими, задувавшими свечу,
не видя дел иных, соединялись.
Так долго вместе прожили, что роз
семейство на обшарпанных обоях
сменилось целой рощею берез,
и деньги появились у обоих,
и тридцать дней над морем, языкат,
грозил пожаром Турции закат.
Так долго вместе прожили без книг,
без мебели, без утвари на старом
диванчике, что - прежде, чем возник,-
был треугольник перпендикуляром,
восставленным знакомыми стоймя
над слившимися точками двумя.
Так долго вместе прожили мы с ней,
что сделали из собственных теней
мы дверь себе - работаешь ли, спишь ли,
но створки не распахивались врозь,
и мы прошли их, видимо, насквозь
и черным ходом в будущее вышли.
***
В далекой уютной стране,
На улочке сказочно узкой
Нашла я в подарок тебе
Закладку работы искусной.
Лишь я ее в руки взяла,
Вещица моя непростая
Внезапно напомнив тебя,
Заморскую выдала тайну:
Все башни, деревья, мосты
Тепло сохраняли веками,
Чтоб каплю его принести
На север моими руками,
И грустному принцу вручить
Залогом кольца и короны,
Чтоб счастья живые лучи
Смогли его сердце затронуть…
Недолго, недолго звенел
Надежды нечаянный голос,
Тот сказочный сон улетел,
Но память с забвеньем боролась:
Заморской закладкой навек
Отмечена эта страница,
И часто невидимый свет
Оттуда мне в душу струится…
***
Всё, что буйная фантазия
Нашептала ночью в сказке,
Всё, к чему вся сила разума
Подобрать не может краски,
Ранних вёсен откровения
И рассвета волны синие
Превзошла в одно мгновение
Красота твоя всесильная!
***
Как позабыть тебя, день незапамятный,
Час нескончаемый, вечер негаснущий,
Как не любить тебя, странника дальнего,
С первого взгляда до вздоха последнего?
Как не идти за тобой в бесконечное,
Если оттуда струится сияние,
Как не довериться шагу неслышному,
Тихому смыслу, премирному знанию?
Как не ловить за потерей потерю,
Благодаря за потери всё искренней?
Друг мой, прости, но я всё ещё верю:
Все твои тропы - стопами измерю,
Всё твоё знание - выстрадаю.
***
Пусть будет жизнь твоя такой,
Как я люблю тебя:
Прозрачной, ясной и простой,
И радостной – всегда!
Пусть будет жизнь твоя такой,
Как чудо на земле -
Такой, как ты всей красотой
Предстал когда-то мне!
***
Сначала в бездну свалился стул,
потом - упала кровать,
потом - мой стол. Я его столкнул
сам. Не хочу скрывать.
Потом - учебник "Родная речь",
фото, где вся моя семья.
Потом четыре стены и печь.
Остались пальто и я.
Прощай, дорогая. Сними кольцо,
выпиши вестник мод.
И можешь плюнуть тому в лицо,
кто место мое займет.
Когда волненью воплотиться
в звучанье речи не дано,
когда сто слов в душе родится
и не годится
ни одно!
Когда молчание не робость,
но ощущение того,
какая отделяет пропасть
слова от сердца твоего.
О сердце, склонное к порывам,
пусть будет мужеством твоим
в поступках быть красноречивым,
а в обожании - немым.
И что бы мне ни возразили,
я снова это повторю.
... Прости меня,
моя Россия,
что о любви
не говорю.
* * *
Сто часов счастья...
Разве этого мало?
Я его, как песок золотой,
намывала,
собирала любовно, неутомимо,
по крупице, по капле,
по искре, по блестке,
создавала его из тумана и дыма,
принимала в подарок
от каждой звезды и березки...
Сколько дней проводила
за счастьем в погоне
на продрогшем перроне,
в гремящем вагоне,
в час отлета его настигала
на аэродроме,
обнимала его, согревала
в нетопленном доме.
Ворожила над ним, колдовала...
Случалось, бывало,
что из горького горя
я счастье свое добывала.
Это зря говорится,
что надо счастливой родиться.
Нужно только, чтоб сердце
не стыдилось над счастьем трудиться,
чтобы не было сердце
лениво, спесиво,
чтоб за малую малость
оно говорило "спасибо".
Сто часов счастья,
чистейшего, без обмана.
Сто часов счастья!
Разве этого мало?
УТРО
Вся ночь без сна...
А после, в роще,
березовая тишина,
и всё приемлемее, проще,
и жизнь как будто решена.
Боль приглушенней, горе выше,
внимательней душа моя...
Я в первый раз воочью вижу:
не солнце движется —
земля.
Налево клонятся березы,
налево падают кусты,
и сердце холодеет грозно
на кромке синей пустоты.
Всё так ничтожно — ссоры, споры,
все беды и обиды все.
Еще пустынно, знобко, сонно,
трава купается в росе.
Шмелиной музыке внимаю,
вникаю в птичью кутерьму...
Я прозреваю, понимаю,
еще чуть-чуть —
и все пойму.
Вероника Тушнова.
* * *
Шагаю хвойною опушкой,
и улыбаюсь, и пою,
и жестяной помятой кружкой
из родничка лесного пью.
И слушаю, как славка свищет,
как зяблик ссорится с женой,
и вижу гриб у корневища
сквозь папоротник кружевной...
Но дело-то не в певчих птицах,
не в роднике и не в грибе,-
душа должна уединиться,
чтобы прислушаться к себе.
И раствориться в блеске этом,
и слиться с этой синевой,
и стать самой
теплом и светом,
водой,
и птицей,
и травой,
живыми соками напиться,
земную силу обрести,
ведь ей века еще трудиться,
тысячелетия расти.
Вероника Тушнова.
* * *
Опять утрами — лучезарный иней
на грядках, на перилах, на траве.
Оцепененье.
Воздух дымно-синий.
Ни ласточки, ни тучки в синеве.
Сияющая обнаженность рощи,
лиловых листьев плотные пласты.
Наверно, нет
пронзительнее, проще
и одухотворенней красоты.
Все чаще думается мне с тоскою,
что впереди не так уж много дней.
Я прежде не любила Подмосковья.
Кого винить мне
в бедности моей?
А это все существовало. Было.
Лес. Первый иней. Талая вода.
Шел дождь.
Шиповник цвел.
Метель трубила.
...Я и тебя когда-то не любила.
Где я была?
Кто я была тогда?
От Наталии: В школе еще, подруга прочитала мне стихи. Из них я запомнила только первые 2 строчки. И решила написать свое продолжение...
Я в глазах утону - можно?..
Ведь в глазах утонуть - счастье...
Подойду я к тебе осторожно,
Обниму и скажу: "Здравствуй..."
Ты меня не гони, не нужно.
И сама я уйду - хочешь?
Ведь тебя я люблю...очень...
Только жить так слижком уж сложно!
Напишу то что помню с детства, тот её стишок.
Ведь в глазах твоих утонуть счастье,
Подойду и скажу - здравствуй!
Я люблю тебя, слышишь, сложно?
Нет не сложно это, в трудно,
Очень трудно любить, веришь?
Подойду я к обрыву, поймать успеешь?
Ну а если уеду напишешь?
Только мне без тебя плохо!
Я хочу быть с тобой слышишь?
Не минуту, не месяц, в долго.
Очень долго, всю жизнь понимаешь?
-Значит вместе всегда хочешь?
Я ответа боюсь, знаешь.
Ты скажи мне глазами, любишь?
Если да, то тогда обещаю,
Что ты самым счастливым будешь!
divo4ka,у этого стихотворения есть еще продолжение...
Если нет, то тебя умоляю
Не кори своим взглядом, не надо,
Не тяни за собою в омут,
Но меня ты чуть-чуть помни...
Я любить тебя буду - Можно?
Даже если нельзя... Буду!
И всегда я приду на помощь,
Если будет тебе трудно!!!
Ты говорил: "Расставаться полезно",
Вот я ушла.
В город чужой ненадолго, проездом,
Осень занесла.
Лето покинув, в тревожную зиму
Поезд влетел.
Мне расставаться невыносимо,
Но ты так хотел.
Я так молила: "Позови!", но ты молчал.
Я так молила: "Удержи!" - не удержал.
Я твой транзитный пассажир,
Меня, увы, никто не ждал,
Ты был транзитный мой вокзал.
Ты говорил: "Расставаться полезно",
Вот так и сбылось:
В жизни твоей побывала проездом -
И поезд унес.
Там без меня догорают осины -
Желтая грусть.
Мне расставаться невыносимо,
Но я не вернусь.
Я так молила: "Позови!", но ты молчал.
Я так молила: "Удержи!" - не удержал.
Я твой транзитный пассажир,
Меня, увы, никто не ждал,
Ты был транзитный мой вокзал.
Я так молила: "Позови!", но ты молчал.
Я так молила: "Удержи!" - не удержал.
Я твой транзитный пассажир,
Меня, увы, никто не ждал,
Ты был транзитный мой вокзал.
Опять ты ждешь, что завтра расцветет
Твоя душа под новыми тонами,
Но вот идешь, идешь, идешь, идешь,
Не оставляя ничего за нами,
А что-то там на лезвии ножа
Скребет разлукой и выносит в память,
Чтобы порвать тебя, пока свежа,
Моя душа, и в омуте разбавить.
Над алкогольной серою тоской
Я взгромоздил пространства и понятья,
Опять уйдешь ты завтра на покой,
И может обретешь во сне приятье.
Но меня гложет эта тишина,
И не дает покоя голос плоти,
Крадется мир по лезвию ножа,
И увязает ложью, как в болоте.
Свечой в луну тоскливо пропоет
Над бледным сумраком дыханье сигареты,
Опять ты ждешь, что завтра расцветет,
Но, лишь изводишь просьбами рассветы.
^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^
На бедной искалеченной планете
Вздымались миллионами веков
Ступенька-за-ступенькой Бога дети!
Под взорами Божественных Миров.
И Мать-Земля сносила терпеливо
Причуды и невежество детей,
Выносливою, кроткой, незлобливой
Натурой Материнскою своей.
Пора уже взрослеть, настало время,
Беспечными преступно боле быть,
Созрело человеческое семя,
Пора предназначение вкусить.
Какое?! Только сердце его знает,
Оно в нём пышет огненной строкой,
Открой его в себе! Пускай сияет
Оно над миром яркою звездой.
Пускай Любовью греет Матерь-Землю
И верностью порадует Отца,
И братьям-сёстрам помощью со-внемлет,
Будя огнями спящие сердца.
^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^
Пройдя свой путь, не легкий и тернистый
Стряхну я пыль мирских дорог.
Я к Вере шел, а путь туда не близкий.
Ломал дрова, как только мог.
И вот предстану я пред Богом,
Задаст вопросы: КАК ты ЖИЛ?
Кого любил, кого обидел,
Кого ты, словом погубил?
Чего сказать Отцу Благому!
Со страху растеряюсь я.
А ведь не будет по-другому
Когда на Суд отправлюсь я.
И вот сейчас я на коленях,
Прошу прошенья у Него!
Всё по тому, что весь в грехах.
А смерть увы недалеко.